Маша меж тем обшарила неподвижное тельце Гретхен. Ощупала тело Глаши, обожглась о торчащий из спины здоровенный осколок. Сдерживая рыдания, сжала собственное горло.
— Das ist nur Schmutz, Rosa! Der warme Schmutz, — пробормотала она, прижимая девочку. — Wir sind in Schmutz niedergefallen. So ungeschickt! Gretchen und Glascha sind schon vorwärts gegangen. Habe keine Angst, meine liebe. (Это просто грязь, Роза! Теплая грязь. Мы с тобой в грязь упали. Вот ведь неловкие какие! А Гретхен с Глашей вперед ушли. Не бойся, милая!)
Подползла Невельская, склонилась над телами:
— Что?
— Всё, — Маша, готовая впасть в истерику, показала окровавленную ладонь.
— Только не теперь! — Невельская с неожиданной силой встряхнула ее. — Не теперь, хорошая моя! После всех отплачем!.. Mädchen! Auf! Und marsch! Die übungen setzen sich noch fort! Es wird noch ein bißchen dauern. (Девочки! Поднялись и вперед. Учения продолжаются! Осталось совсем чуть-чуть.)
Маша обернулась на горящий особняк, откуда доносились бесконечные разрывы. Подхватила на руки рыдающую Розу и устремилась за остальными.
Баронесса Эссен, обогнув валун, обнаружила вглядывающегося в море Горевого.
— Что, Сергей Дмитриевич?
— Похоже, траулер, — он показал на огни в море, совсем рядом с берегом.
— И что с того? — баронесса увидела, что Горевой, усевшись на камень, принялся стягивать с себя обувь. — Что вы задумали?
— Что наши с пукалками против танков? А, перебив их, и нас проутюжат. Спастись можно только морем. Я уговорю капитана.
— Да о чем вы, Серж? — баронесса ухватила Горевого за руку. — Это же черт знает где! Дотуда и летом-то не доплыть. Все-таки не прежний мальчик. Тем более в бурлящей, холодной воде. Да даже если и доплыть. Ведь тьма кромешная. Пройдут мимо в десяти метрах и не заметят!.. Я запрещаю это безумие. Пожалуйста, Сережа. Это самоубийство.
Горевой упрямо освободил руку.
— Это шанс.
Разглядев тревогу на лице баронессы, шутливо приободрился:
— И потом, я выполняю боевой приказ, — обеспечить сохранность женщин и детей. А другого пути не вижу…
Ему показалось, что баронесса плачет.
— Полно, сударыня, вы забываете, что перед вами лучший пловец Балтфлота. Так что — вперед, за орденами!
Он подмигнул с непривычной развязностью.
— Сережа, милый! — баронесса потянулась обнять Горевого.
Шальной разрыв совсем близко заставил ее испуганно пригнуться. Когда она подняла голову, то услышала всплеск от нырнувшего тела.
Разведчики в беспорядке залегли за развороченным садом среди беспрерывных разрывов, порхающих яблоневых лепестков вперемешку с птичьим пухом, — снаряд угодил в сарай со сваленными подушками. Многие лежали прямо в свежих воронках. Отстреливались короткими очередями. Больше чтоб отвлечь на себя огонь танков. И тут же переползали, не давая пристреляться.
В одной из воронок залегли старшина Галушкин и Карпенко. После очередного разрыва справа послышался вскрик.
Карпенко выглянул:
— Еще одного накрыло! И Захар не возвращается. Вызвался в пекло, дурень! Лишь бы гонор показать.
— Почитай, половину уж за просто так выбили! — выкрикнул Галушкин, вне себя от отчаяния. — Эх, гранат бы противотанковых. Всех бы в темноте пожгли!
Он в бессильной ненависти принялся колотить кулаками о землю.
— Может, пора отползать? — нервно предложил Карпенко.
— Я тебе! Лежи хрюслом вниз. Приказ капитана был?
— Так где ж он, капитан-то?..
— Говорено вам, детишек калечных укрывает. Вот-вот вернется.
— Кого только застанет? — пробурчал Карпенко. — Ведь задарма выбивают. Вот и Захара, похоже!.. Может, сползаю, погляжу, вдруг жив дурень. А?
Сверху на него свалился возвратившийся Захарчук.
— Во, пожалуйста! — Карпенко фыркнул. — Кого б другого, а этому чего доспеется.
— Вам где с Петраковым наблюдать велено? — Галушкин нахмурился.
— Нету Петракова. Башку как срезало, — Захарчук перевел дыхание. — Старшина! Тут такое дело. Я, когда подполз, вгляделся… Вроде, на танках звезды.
— Белены, что ль, объелся?! — встрепенулся Галушкин.
— Этот запросто, — подтвердил Карпенко. — Этому москалю со страха чего не привидится!
— Заткнись, пустомеля! — оборвал Галушкин. — Точно, что видел? — Он принялся нервно накручивать окуляры бинокля.
— Уж и так, и так. Да и по силуэтам если… Тридцатьчетверки… Вон в ту сторону, получше видно!
В воронку с бутылками зажигательной смеси ввалились Сашка и Будник.
— Нашли! Целехонькие, — удовлетворенно объявил Сашка. — Сейчас угостим Гансов коктейлем Молотова. Отвыкли, поди! Так напомним.
Галушкин оторвал от глаз бинокль.
— Точно! Звезды, — подтвердил он. — Наши!
— Как это наши? С какого перепуга наши? — Сашка бросил возню с горючим. Выхватил у старшины бинокль. Пригляделся. — И впрямь, — мама дорогая! Так это тогда танкисты, что на Арконсе стоять должны. Перепились, что ли?
— Дорого им эта пьянка отольется! Первого же, кто под руку попадется, придушу! — Галушкин скинул гимнастерку, содрал с себя белую рубаху. Полез из воронки.
— Не пори горячку! — ухватил его за сапог Будник. — Здесь тебе не каптерка. Надо бы посторожиться. Высунь сначала тряпку свою наружу. Мало ли?
— Э! Хватит. Отсторожился, — Галушкин вырвал ногу, выбрался на край воронки.
Размахивая белой рубахой, побежал к танкам.
— Ребята! Стой! Свои! Прекратить стрельбу! По своим лупите! Мы — советские! Разведка Арташова.
Короткая пулеметная очередь переломила старшину на бегу.
Оставшиеся в воронке ошарашенно переглянулись.
— Переговорили, — констатировал Будник. — Всё, хлопцы! Шабаш, — он с чувством прихлопнул себя по ляжке. — Раз пошел такой перебор, отползаем и — растворяемся в дюнах. Давай, по одному, перебежками, — он подтолкнул Карпенко и Захарчука. Обернулся к Сашке, который как ни в чем не бывало обустраивался для боя. — А ты что?
— Без команды капитана не уйду! — коротко объявил Сашка.
Карпенко и Захарчук, готовые выпрыгнуть из воронки, приостановились.
— Да Арташова самого накрыло! — надрывно выкрикнул Будник. — Где он? Сорок минут, считай, прошло. А я жечь советские танки, чтоб потом под трибунал, не подписывался. И ждать, пока свои же под конец войны покрошат в капусту, не собираюсь. Ну?!
Взрыв совсем рядом обрушил на них комья земли.
Будник отряхнулся, постучал себя по уху, требовательно подергал Сашку. Тот продолжал упрямо готовить бутыли с горючей смесью.
— Что ж, вольному воля, дураку рай, — Будник рывком выпрыгнул из воронки. Карпенко собрался выбраться следом, но, обернувшись, увидел, что Захарчук принялся обустраи ваться подле Сашки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});